«Спецфонд. 1937 - 1939»

[kolyuchka53]

1


В Национальном художественном музее Украины открылась выставка, которую заранее называли «этапной» для украинского искусства. «Спецфонд. 1937 — 1939» представил новые, неизвестные имена и «забытые» работы из печально известного Специального секретного фонда, где с 1930-х годов хранились репрессированные произведения репрессированных авторов со всей Украины.
О том, как возвращали истории «формалистов», «буржуазных националистов» и прочих «уклонистов» от соцреализма и линии партии в живописи, Анна Пароваткина поговорила с куратором Юлией Литвинец.

2-3


4



История т.наз. «спецфондов», где хранились собранные со всей страны (в нынешнем киевском Нацхуде — со всей Украинской Советской Республики) работы «художников-вредителей», авторы которых зачастую «пошли в расход» по «расстрельной» статье как враги народа, возвращает нас к неглянцевой истории СССР. К СЛОНу и ГУЛАГу. Впрочем, третья по счету с 1990-х и начала независимости Украины, и самая представительная, выставка «Спецфонд. 1937 — 1939» стала во всех отношениях знаковой для Украины. Похоже, что это именно на её фоне будет разворачиваться и новая дискуссия о том, в каком направлении развиваться современной украинской культуре. Но начнём, впрочем, с краткой предыстории.

Спецфонд в Государственном украинском музее (теперь НХМУ) появился в 1937 — 1939 гг. Тогда в это закрытое и засекреченное собрание свозили работы художников-аванградистов со всей Украины: Виктора Пальмова, Давида Бурлюка, Александры Экстер, Александра Богомазова, бойчукистов, Эль-Лисицкого, Петрицкого и т. д… «Инвентарная книга Спецфонда 1939 года насчитывала 1747 позиций, среди которых живопись, графика, обложки книг, фото, скульптура, посуда, папки с музейными делами, плакаты, кресты, иконы, книги, дипломы, переписка, вырезки из газет», — читаем в современной спецификации.

5


Искусствовед, а в 1960 — 1970-х гг. главный хранитель Государственного украинского музея (сегодня НХМУ) Дмитрий Емельянович Горбачёв, как никто много сделал для спасения «репрессированного» украинского искусства.
— Примерно в 1930—1940-х годах все произведения формалистического направления, так называемые антисоветские картины, были списаны, — рассказывает в одном из интервью мэтр украинского искусствоведения, профессор Дмитрий Горбачёв. — В музее было специальное помещение, куда снесли все картины, снятые с подрамников и смотанные в рулоны. Их должны были сжечь. Но поскольку картины были разноформатные (большие и маленькие), то для них нужны были специальные фургоны. Картины составили и ждали оказии уничтожить, а потом, наверное, забыли. Так они дошли до наших дней … Хотя некоторым авторам не повезло. Изображение с некоторых полотен счищали или резали полотна на куски. Иногда работники музеев прятали в запасниках работы, сворачивая их в рулон … Когда я стал работать главным хранителем музея, мне предложили принять картины заочно, пересчитать, сколько их, и расписаться...

6

Хрестоматийная работа Виктора Пальмова «За владу Рад» (1927) («За власть Советов» — рус.) сегодня считается гордостью коллекции НХМУ. Но до начала 2000-х о ней знали только имевшие доступ к Спецхрану.

7


Работу «Погром. (Манифестация)» (1934) Василя Сильвестрова (1888 — 1938) публика увидела впервые после долгих лет хранения в Спецфонде. О судьбе самого художника организаторы выставки узнали уже в процессе работы над ней, от внука художника.

Условия, в которых приходилось выживать инакомыслящим в Украине, отличались от ситуации в Москве. Как ещё в 1980-х повторяли уже новые поколения украинских диссидентов, «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве отрезают руки по локоть».
Из авторов Спецхрана, чьи имена на сегодня известны, по обвинению в контрреволюционной националистической деятельности расстреляны Михаил Бойчук, София Налепинская-Бойчук, Иван Лыпкивский, Васыль Седляр, Иван Падалка, Василий Сильвестров, Николай Ивасюк, Илья Шульга и другие.
Значительные сроки тюремного заключения с последующим поражением в правах получили Онуфрий Бизюков и Кирилл Гвоздик.
Покинули Украину и переехали в Москву Иосиф Гурвич, Ирина Жданко, Оксана Павленко, в Казахстане поселился Абрам Черкасский, и т. д.

8

Иван Падалка. Сбор помидоров. 1932.

Художник был расстрелян по обвинению в контрреволюционной националистической деятельности
Во время войны спецфонд вместе с другими фондами эвакуировали в Уфу, но часть работ разграбили захватившие Киев немцы. Возможно, утверждают в Киеве, что-то попало и при возвращении коллекции в музей из Германии через Новогород и Ленинград… (Из 24 картин Пальмова сохранилось 16, из 26 картин Черкасского — 15. Навсегда утрачены «Казак Мамай» и «Рабочий поселок» Давида Бурлюка, и т. д.). В 1944 году собрание было «переучтено», киевские музейщики смогли спрятать его от «посторонних» проверяющих. В начале 1950-х «спецфонды» со всего СССР по приказу Министерства культуры СССР направляли для утилизации в подмосковный Загорск, но… Тут киевскому фонду снова повезло. Музейные собрания тогда делили на пять категорий. А «украинский» спецфонд внесли в… «нулевую» группу (как имеющий «нулевую» художественную ценность). Минкульт таким не интересовался — и собрание снова уцелело.

9

Неонила Гриценко. Эпизод Гражданской войны. 1931.

В 1960-е главным хранителем Государственного украинского музея (нынешнего НХМУ) стал Дмитрий Горбачёв. Он первым начал изучать работы из Спецфонда. А в 1970-е в подвалы музейного запасника посмотреть на советский авангард уже собиралась интеллигенция.

— Потом в музей стали приходить иностранцы, и меня выгнали из музея. Поводом стало то, что в фондовых запасниках я показывал работы официально запрещённых украинских авангардистов известному французскому искусствоведу Жану Клоду Маркаде, — вспоминает Горбачёв.

— Что вы чувствуете, когда видите сегодня новую выставку из Спецфонда? — спрашиваю у Дмитрия Емельяновича во время вернисажа нынешней выставки.

— Мне, во-первых, очень приятно: видеть, как то, что мне нравилось ещё в 1980-х, стало, наконец, всеобщим достоянием. Во-вторых, мне грустно. Ведь именно из-за интереса к этим художникам меня когда-то выгнали из музея… До сих пор об этом жалею. Я не очень люблю людей. А вот картины, экспонаты… Ну и, в-третьих, я просто счастлив. Что украинское искусство к нашему времени стало частью европейского и общемирового контекста. Об этом мы даже мечтать не могли в своё время! Вспоминаю, как между собой переговаривались сотрудницы одного из киевских музеев, не нашего. «Русское — это провинция европейского искусства. А украинское — провинция русского!» Сегодня говорить подобные вещи уже никто не может. Слава Богу.

10-11
 

Осмотр выставки начинается с оригиналов инвентарных книг Спецфонда.

12-13
 

В Спецфонде хранились не только «запрещённые» работы. Но и документы. И тем не менее, даже сами имена многих авторов картин сегодня неизвестны. Об их судьбе музейщики искали информацию в Отраслевом архиве СБУ. Примеры того, что им там пришлось прочесть, также можно видеть в экспозиции.

14

Абрам Черкасский (1886 — 1968). Приезд иностранных работников. 1932

В декабре 1937 г. художник был арестован как польский шпион, в феврале 1938 г. осуждён ОСО НКВД на 10 лет ИТЛ и выслан в Карлаг под Карагандой. Благодаря титаническим усилиям жены при посредничестве Вышинского попал под Бериевскую амнистию. Освободился в августе 1940 г., вернулся в Киев, а в 1941 г. семья эвакуировалась в Актюбинск. Из Актюбинска Управлением по делам искусств при СНК КазССР Абрам Черкасский был вызван в Алма-Ату на должность преподавателя Государственного художественного училища, в 1941—1960 гг. профессор в Государственном художественном училище им. Н. В. Гоголя в Алма-Ате.

15

Абрам Черкасский. Обед в поле возле трактора. 1927

Впервые официальная выставка работ из Спецфонда — под лаконичным названием «Спецфонд», — прошла в нынешнем НХМУ в 1987 году. Ее сокураторами были Дмитрий Горбачёв и Светлана Рябичева. В 2002 году там же презентовали представительный «спецфондовский» проект «Феномен украинского авангарда 1910−1935» (куратор — Дмитрий Горбачёв), которым де-факто официальной истории украинского искусства было возвращена целая эпоха украинского авангарда. Работы знаменитого проекта сегодня составляют основу постоянной экспозиции НХМУ ХХ века.

16

Две картины Льва Крамаренко. Рядом с хрестоматийным «Коммунаром» — полотно «На погрузке хлеба» (нач. 1930-х). Его аттрибутировали во время работы над выставочным проектом. В экспозиции свеженайденная и отреставрированная работа мэтра все ещё подписана, как авторства «неизвестного».

«Спецфонд. 1937 — 1939», презентованный в музее его нынешним главным хранителем Юлией Литвинец, стал наиболее представительной выставкой украинского модернистского искусства 1930-х гг. за всю историю Украины. Общие оценки самим арт-сообществом этого проекта наиболее полно выражают мнения, высказанные на личных страничках в фейсбуке известным украинским художником, куратором, арт-критиком Александром Ройтбурдом. И не менее влиятельной куратором Галиной Скляренко.

17


Галина Скляренко:
«Несколько слов о выставке „Спецфонд“ в НХМУ. Конечно, это событие. Хотелось бы, чтобы подобные акции сопровождались и искусствоведческими конференциями, которые бы стали платформой по интеграции этого „неизвестного искусства“ в исторический художественный процесс. Ведь хотя в НХМУ уже давно присутствуют и картины В. Пальмова, и А. Петрицького, Грищенко, бойчукистов, Экстер т др., эта выставка очерчивает тот потенциал, который возникал, складывался в конце 1920-х годов. На выставке- новые имена, неизвестные в истории украинского искусства. Работы хотя и неровные по уровню (много явно студенческих), но очень разные по направленности, в них есть та живая перспектива, которая была уничтожена к концу 1930-х. Выставка показывает нам „другие 1920-е“, те которые никак не звучали в традиционной истории украинского искусства.»
«Эта выставка - о жестоких катаклизмах истории, это горький урок всем, кто забывает о ценностях личной свободы…», — отмечает г-жа Скляренко чуть позже.

18

Cемён Йоффе. В тире. Стрелецкий кружок. 1932

«Эта выставка- о жестоких катаклизмах истории, это горький урок всем, кто забывает о ценностях личной свободы…»

19-20
             

Фамилии авторов этих женских портретов неизвестны. Предположительно, обе картины созданы в конце 1920-х — начале 1930-х годов.

21-22
             
Верхнее фото: Борис Крюков (1905 — 1967). Строители пятилетки. 1931
Сергей Ержиковский. Строят. 1930.


Нижнее фото: Лев Крамерко. Карусель. 1930.
Виктор Пальмов. Кузнец. 1926.
23-24


Странной иронией на фоне вспышки интереса в интеллигентской среде к судьбе «расстрелянного» поколения (а точнее, нескольких поколений) украинских художников стало известие о том, что именно в день открытия «Спецфонда. 1937 — 1939» очередное руководство министерства культуры Украины собралось уволить директора НХМУ Марию Задорожную. Эту новость, с подачи Александра Ройтбурда, сейчас вовсю обсуждают в социальных сетях и просто на украинских кухнях художники, музейщики, галеристы и иже с ними. Трагизм (или комизм?) ситуации — в том, что именно г-жа Задорожная единственный «назначенный» не благодаря, а вопреки воле ещё предыдущей украинской власти «культурный» топ-менеджер в Украине. За то, чтобы она и её команда — та самая, благодаря которой сегодня мы говорим и о введении в научный оборот живописи из Спецфонда, — могли работать в НХМУ, ещё накануне Майдана с протестами поднялась значительная часть киевской культурной общественности. Неудивительно, что в 2013-2014-м именно Нацхуд был в числе самых активных сторонников Майдана. «Если Задорожную „снимут“, наплевав на наше мнение — какая это, к черту, „евроинтеграция“? Камбэк в СССР получается», — мрачно комментируют скептики.
Впрочем, есть надежда, что именно благодаря огласке в удачное время, на фоне открытия действительно этапного выставочного проекта, умница-директор НХМУ с командой снова «отобьются»…

25

Работа Ивана Лысенко (1910 — ?) «Откатчики» (1927), когда её развернули музейщики, оказалась разорванной пополам.

26

Александр Мизин (1900 — 1984). Оборона Луганска. (Проект росписи Дворца Труда). 1927.

27


Рассказывает главный хранитель фондов НХМУ, куратор выставки «Спецфонд. 1937 - 1939» Юлия Литвинец:

— Уникальность и большую насыщенность нынешней выставки отмечают все посетители. Скажите, сколько времени вы работали над формированием экспозиции?
— Целенаправленно и не отвлекаясь — больше 4-х лет. Формируя экспозицию, мы просто исходили из того, что есть в наших фондах. Тщательно проанализировали качество и состояние работ. А также — выставочные площади, которыми располагаем. Думали даже: может, вообще снять целый этаж, и на всём этом пространстве выставить «Спецфонд»? Но потом отказались от этой идеи, и сконцентрировались на трёх «выставочных» залах. Дело в том, что в нашей постоянной экспозиции тоже есть произведения, которые раньше хранились в «Спецфонде». Их-то мы и обозначили специальными маркерами. А потом я снова и снова пересматривала работы в запасниках…
…В процессе этого пересмотра и сложилась нынешняя экспозиция в трёх залах. Она как бы состоит из трёх тематических «веток». Это — «Война. Восстание», сельскохозяйственная «женская» и индустриальная «мужская» линии. Ещё одним, помимо тематического, принципом формирования выставки стало то, что если произведения какого-то автора уже присутствуют в нашей постоянной экспозиции, мы отдавали предпочтение работам других его коллег. Или же произведениям, которых зрители ещё не видели.

28

П. Панченко. Женщина с ведром. 1929 (?).

— Скажите, сколько всего работ в трёх залах?
— 93. Это много, как для нашей площади.

— Когда последний раз экспонировались картины с сегодняшней выставки?
— По-разному. Некоторые, как, например, «Приезд иностранных рабочих» Абрама Черкасского (которая попала на афишу «Спецфонда), можно было увидеть в 1989 году на знаменитой выставке «Спецфонд». А до того она экспонировалась только в начале 1930-х. Другие показываем вообще впервые.

29

Шавкин Д. М. Вокзал. 1932.

— Почему вы лично, как куратор, остановились именно на этих работах? В «Спецфонде» же значительное число «единиц хранения» — можно ли полагать, что эти картины лучше по качеству? Или, например, имена «громче»…

— Что касается имён, так на многих картинах просто написана фамилия художника — и больше мы ничего о них не знаем. Например, Панченко. В каталогах своего времени он тоже назван по фамилии, и всё, больше ничего о нём найти нельзя. Есть на выставке и достаточное количество вообще «безымянных» работ… Нет, мы, формируя экспозицию, наоборот, хотели показать незнакомых широкому зрителю авторов. Высококачественные работы. Поэтому выставляем также и произведения Черкасского, Сиротенко… Мы привыкли к другому Сиротенко, уже «послевоенному», соцреалистическому — а такого не видели никогда! И это также очень важно было увидеть. Восстановить историческую, искусствоведческую справедливость. Вернуть работы и самих художников в контекст истории. Переписать историю искусства, безусловно, ни у кого не получится, но добавить в неё новые имена — это, всё-таки, очень важно.

30

Пётр Кодьев. В колхозной степи. 1930

31

Пётр Мартынюк. Свержение самодержавия. Кон. 1920-х — начало 1930-х гг.

— Я помню, какой резонанс в начале 2000-х имела выставка «Феномен украинского авангарда», которую представлял Дмитрий Емельянович Горбачёв. (И значительная часть работ с которой сейчас — в постоянной экспозиции, а теперь ещё и помечены этикеткой «Спецфонд»). Тогда ещё вышел роскошный каталог авторства самого Горбачёва… Вы же, кстати, тоже презентуете каталог своего «Спецфонда»?

— Да, обязательно. Позовём на презентацию где-то через месяц. В него войдёт свыше 300 работ. Конечно, весь спецфонд в одно издание тоже не «поместится», для этого надо издавать, как минимум, трёхтомник: отдельным разделом — графику, отдельно — Максимовича, Нарбута… Мы же больше сконцентрировались на 1920-х — 1930-х года, но этого тоже, как видите, немало.

— Ваш нынешний выставочный проект можно считать «продолжением» «Украинского авангарда» и перестроечного «Спецфонда»?

— В какой-то степени, да, конечно. Но вместе с тем, это проект совершенно независимый. «Авангард» представлял в большей степени именно украинский авангард. А у нас — концентрация на искусстве 1920-х — 1930-х «индустриальных» лет, когда истоки авангарда уже стали «историей».

32

Михаил Козик. Средства порабощения человека. 1929.

— Раз уж мы заговорили о «возвращении имён»… В процессе работы над выставкой вы атрибутировали какие-то работы?

— В экспозиции этой информации нет. А вот в каталоге увидите более полные сведения. Например, обратите внимание на работу под названием «На погрузке хлеба». (Показывает). Автор значится, как «неизвестный» «школы Л. Крамаренко». Но на самом деле, это — произведение самого Крамаренко. Для сравнения, рядом с этим полотном — небезызвестный «Коммунар» его кисти. Мы сами были в восторге от своей находки! Когда развернули рулон (он был в очень плохом состоянии), в один голос все говорим: «Где-то я это видел!» А потом, уже когда стали реставрировать: «Боже, да это же!!!"

— При подготовке выставки вы сотрудничали с Отраслевым государственным архивом СБУ. Можете об этом чуть подробнее?

— Начнём с того, что в самом Спецфонде сбереглись документы, в своё время оформленные на работы. А в Отраслевом архиве СБУ работают наши коллеги-архивариусы, мы с ними сотрудничаем регулярно. Архив открыт для исследователей, когда истекает срок давности, СБУ открывает всё новые документы… Вот и мне посчастливилось поработать с теми, которые имеют отношение к Спецфонду. Это были достаточно тяжёлые материалы: уголовные дела, протоколы арестов и допросов, последние страницы с отметками об исполнении приговоров… Чаще всего, речь шла о расстрелах.

33

Яков Тимофеев. Село (конец 20-х — начало 30-х г. г.)

34
По словам Юлии Литвинец, художник Кирилл Гвоздик проштрафился, изобразив на картине «Пастухи»… слишком худых колхозных свиней. В СССР они должны были быть исключительно холёные. Он отсидел 10 лет. А выйдя на свободу, не имел права жить в Киеве, и поэтому отправился к сестре на Кировоградщину. Там подделал документы и без отметки о судимости в паспорте вернулся-таки в столицу УССР. Увы, на Гвоздика «настучали» сами же его коллеги. И художник снова «сел». На три года.

35

Неизвестный автор. В Сечи. 1920-е гг.

— У меня — одно-единственное замечание к вашей, действительно, этапной для истории украинского искусства, выставке. Почему, всё-таки, вы решили не давать подробных пояснений для зрителей к увиденному? Мне кажется, если бы было больше текстовой информации — хотя бы о том, о чём мы с Вами разговаривали сейчас, — и восприятие неподготовленной аудитории стало бы глубже.

— Пояснения есть — в экспликации в начале экспозиции. Кроме того, есть витрина с оригиналами документов. И фрагменты из уголовных дел 1930-х годов. А что касается пояснений под абсолютно каждой картиной… Не было достаточно места, где всё это размещать. Ну и, повторюсь, очень часто писать просто нечего. От художника Панченко, которого я уже упоминала, осталась хотя бы фамилия. А сколько просто неизвестных!.. Почему каталога выставки нет прямо сейчас? Я оставляю себе этот месяц в надежде, что появятся новые исследователи, которые, возможно, где-то встречали материалы, имеющие отношение к авторам «Спецфонда». Или наследники самих художников.
И действительно, буквально за последний месяц с нами связался сын художника Горбача. На открытие выставки он прийти не успел, но обещал передать нам материалы об отце. За границей нашелся внук художника Сильвестрова. Услыхав про нашу выставку, он написал нам на е-мэйл. Эта работа ещё даст результат!

36

В. Волянская. Империализм. Конец 1920 — начало 1930-х гг.

38

Василий Чалиенко. Повстанцы в горах. 1932.

39-40
             
Васыль Скачко. Кочегары. (Доменщики).                 А. Петренко. Современный пейзаж (середина 30-х)

41

Владимир Котляр. Пролетариат этого не допустит. 1930

42

Владимир Вайнреб, И. Пащин. Кузнецы. 1936

43

Илья Шульга. Трактор в колхозе. 1937.

44

Иван Лыпкивский. Каменная домна. Завод им. Дзержинского, Каменское. 1926.

45 46

47  48

Выставка «Спецфонд. 1937 — 1939» в Национальном художественном музее Украины продлится до 29 марта 2015 года.

Фото: Анна Оборская
Автор: Анна Пароваткина

ОРИГИНАЛ: https://artchive.ru/news/717

Ещё в тему:
http://www.vogue.ua/culture/specfond-mesto-razryva-tradicii5255.html

http://namu.kiev.ua/ua/exhibitions/active/view.html?eid=243%20

http://nv.ua/publications/svoboda-maslom-32548.html