kolyuchka53 (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
kolyuchka53) wrote2021-08-24 06:12 pm
kolyuchka53) wrote2021-08-24 06:12 pm
Entry tags:
Исторический экскурс к Дню независимости Украины от Ильи Новикова
Илья Новиков
2 ч. ·
Политическая история независимой Украины в ХХ веке началась с графена. То есть это теперь мы знаем, что это графен, но в 1917 году такого слова не было, и тогда это был просто один слой графита*, карандашная галочка на полях книги. Но это долгий сюжет, и начать придётся издалека.
Тайный советник Василий Иванович Сергеéвич в молодости преподавал законоведение в первой московской гимназии, потом защитил диссертацию про отношения между князем и вечем в древней Руси. Был профессором истории права петербургского университета. Почетный доктор Киевского, Харьковского и Юрьевского университетов. В 1906 году вступил в партию октябристов, был назначен в Государственный совет и умер в 1910 году. Незадолго до этого ему присудили премию имени Сперанского за третье издание книги о древнерусском праве. Эта его книга 1903 года издания была и у другого историка и почётного доктора Харьковского университета Михаила Грушевского. На титульном листе стоит его экслибрис, а на саму книжку я случайно наткнулся в киевском магазине четыре года назад. Говорят, после смерти Грушевского в 1934 году часть его библиотеки досталась какому-то советскому прокурору, а уже от его наследников разошлась по букинистам.
Тут надо заметить, что люди с гимназическим образованием, даже либералы и националисты, в начале ХХ века были гораздо большими легистами, чем мы с вами сейчас. Им мало было знать, что они правы, желательно, чтобы то, чего они хотят, было ещё и формально-законным. Чтобы никто не мог упрекнуть их, что они подменяют законный порядок своими личными желаниями или прихотями толпы. Все они читали Фукидида и Плутарха, и чувствовали себя не до конца уютно без опоры на право.
Мы теперь знаем, что происходило в последние сто лет и понимаем, что сам по себе закон, за которым нет силы и за который люди не хотят бороться, совершенная фикция. От прежних представлений остались всякие маргинальные верования, вроде секты «свидетелей СССР», которые уверены, что раз им не показывают «официальной бумаги о роспуске союза», значит юридически он продолжает существовать. Они выдают друг другу советские паспорта, пререкаются с гаишниками «потому что ваше государство это не юридическое лицо» и подают безумные иски в российские суды, где безумия хватает и без них. Есть ещё другая секта, которая уверена, что царь Николай II не отрекался, а если отрёкся, то «не законно», потому не было бумаги с сургучными печатями, а был непонятный листок чуть ли не с карандашной подписью, и значит Российская империя тоже как бы юридически продолжается. У этих свои свистелки, дуделки и ордена, но от верующих в совок они отличаются совсем мало.
И вот мы подошли к отречению Николая и к роли карандашных пометок в истории. На своём экземпляре «Лекцій и изслѣдований по древней исторіи русскаго права» Сергеевича Грушевский (ну а кто, если не он? вряд ли это был советский прокурор) оставил крошечную галочку напротив одного абзаца на 108 странице. В этом абзаце, написанном, дозволенном цензурой и напечатанном впервые ещё при Александре III, у которого союзниками России были только армия и флот, проводится удивительно простая мысль. «Малороссия не соединилась с Московским государством, а только признала своим государем царствующего в Москве государя с его потомством... соединение должно продолжаться до тех пор, пока продолжалось потомство Алексея Михайловича». Тогда это никому не показалось крамольным, включая самого автора. Ну да, личная уния с Украиной, но в чём проблема? Как Романовы вообще могут закончиться, вон их сколько великих князей, не один так другой. В 1913 празднуем 300-летие династии с шампанским и синематографом, все приглашены.
Но Грушевский увидел смысл этого абзаца, запомнил и пометил галочкой. Интересно когда он это сделал и как далеко заглядывал? В австро-венгерской Галиции и Лодомерии? В Киеве после начала мировой войны? В Симбирске куда его выслали «до окончания военного положения»? Или уже в 1917, когда Романовых вдруг не стало в Петрограде и вопрос о том, что это значит для Украины встал во весь рост? Мне нравится думать, что это случилось ещё при жизни Сергеевича, так выходит романтичнее. В Москве баррикады на Пресне, в Петербурге и в Сормово стачки, под Мукденом бои с японцами, а во Львове в кабинете украинского профессора стоит книга, в ней карандашная пометка, и они ждут своего часа. И спустя несколько лет профессор вернётся в Киев и скажет своим слушателям, что уния с Москвой закончилась навсегда. И профессору, и некоторым из слушателей будет важно, что это происходит не только потому, что так хочет их поколение, но и потому, что это было заложено на двести пятьдесят лет перед этим.
Маленькая галочка, большая история, сто лет и тридцать лет как один день. С ещё одним днём рождения Украина! Пусть у твоих историков никогда не тупятся карандаши.
_____________
*)
карандашный след ("один слой графита") - это не совсем графен,
но как метафора - вполне допустимо
2 ч. ·
Политическая история независимой Украины в ХХ веке началась с графена. То есть это теперь мы знаем, что это графен, но в 1917 году такого слова не было, и тогда это был просто один слой графита*, карандашная галочка на полях книги. Но это долгий сюжет, и начать придётся издалека.
Тайный советник Василий Иванович Сергеéвич в молодости преподавал законоведение в первой московской гимназии, потом защитил диссертацию про отношения между князем и вечем в древней Руси. Был профессором истории права петербургского университета. Почетный доктор Киевского, Харьковского и Юрьевского университетов. В 1906 году вступил в партию октябристов, был назначен в Государственный совет и умер в 1910 году. Незадолго до этого ему присудили премию имени Сперанского за третье издание книги о древнерусском праве. Эта его книга 1903 года издания была и у другого историка и почётного доктора Харьковского университета Михаила Грушевского. На титульном листе стоит его экслибрис, а на саму книжку я случайно наткнулся в киевском магазине четыре года назад. Говорят, после смерти Грушевского в 1934 году часть его библиотеки досталась какому-то советскому прокурору, а уже от его наследников разошлась по букинистам.
Тут надо заметить, что люди с гимназическим образованием, даже либералы и националисты, в начале ХХ века были гораздо большими легистами, чем мы с вами сейчас. Им мало было знать, что они правы, желательно, чтобы то, чего они хотят, было ещё и формально-законным. Чтобы никто не мог упрекнуть их, что они подменяют законный порядок своими личными желаниями или прихотями толпы. Все они читали Фукидида и Плутарха, и чувствовали себя не до конца уютно без опоры на право.
Мы теперь знаем, что происходило в последние сто лет и понимаем, что сам по себе закон, за которым нет силы и за который люди не хотят бороться, совершенная фикция. От прежних представлений остались всякие маргинальные верования, вроде секты «свидетелей СССР», которые уверены, что раз им не показывают «официальной бумаги о роспуске союза», значит юридически он продолжает существовать. Они выдают друг другу советские паспорта, пререкаются с гаишниками «потому что ваше государство это не юридическое лицо» и подают безумные иски в российские суды, где безумия хватает и без них. Есть ещё другая секта, которая уверена, что царь Николай II не отрекался, а если отрёкся, то «не законно», потому не было бумаги с сургучными печатями, а был непонятный листок чуть ли не с карандашной подписью, и значит Российская империя тоже как бы юридически продолжается. У этих свои свистелки, дуделки и ордена, но от верующих в совок они отличаются совсем мало.
И вот мы подошли к отречению Николая и к роли карандашных пометок в истории. На своём экземпляре «Лекцій и изслѣдований по древней исторіи русскаго права» Сергеевича Грушевский (ну а кто, если не он? вряд ли это был советский прокурор) оставил крошечную галочку напротив одного абзаца на 108 странице. В этом абзаце, написанном, дозволенном цензурой и напечатанном впервые ещё при Александре III, у которого союзниками России были только армия и флот, проводится удивительно простая мысль. «Малороссия не соединилась с Московским государством, а только признала своим государем царствующего в Москве государя с его потомством... соединение должно продолжаться до тех пор, пока продолжалось потомство Алексея Михайловича». Тогда это никому не показалось крамольным, включая самого автора. Ну да, личная уния с Украиной, но в чём проблема? Как Романовы вообще могут закончиться, вон их сколько великих князей, не один так другой. В 1913 празднуем 300-летие династии с шампанским и синематографом, все приглашены.
Но Грушевский увидел смысл этого абзаца, запомнил и пометил галочкой. Интересно когда он это сделал и как далеко заглядывал? В австро-венгерской Галиции и Лодомерии? В Киеве после начала мировой войны? В Симбирске куда его выслали «до окончания военного положения»? Или уже в 1917, когда Романовых вдруг не стало в Петрограде и вопрос о том, что это значит для Украины встал во весь рост? Мне нравится думать, что это случилось ещё при жизни Сергеевича, так выходит романтичнее. В Москве баррикады на Пресне, в Петербурге и в Сормово стачки, под Мукденом бои с японцами, а во Львове в кабинете украинского профессора стоит книга, в ней карандашная пометка, и они ждут своего часа. И спустя несколько лет профессор вернётся в Киев и скажет своим слушателям, что уния с Москвой закончилась навсегда. И профессору, и некоторым из слушателей будет важно, что это происходит не только потому, что так хочет их поколение, но и потому, что это было заложено на двести пятьдесят лет перед этим.
Маленькая галочка, большая история, сто лет и тридцать лет как один день. С ещё одним днём рождения Украина! Пусть у твоих историков никогда не тупятся карандаши.
_____________
*)
карандашный след ("один слой графита") - это не совсем графен,
но как метафора - вполне допустимо